Папа спустил курок. Выстрел прорезал ночь, разрезая тишину надвое. Он выстрелил снова и снова.

Против собственной воли я повернулась лицом к дому и увидела молодого человека, в спину которого папа стрелял. Прямо за ним еще один мужчина сидел, сгорбившись, на полу, прислонившись спиной к дивану. Он истекал кровью, в глазах у него метались боль и ужас.

На мгновение сбитая с толку я вдруг поняла, что это Хэнк Миллар.

— Беги! — крикнул моему папе Хэнк. — Оставь меня! Беги и спасайся!

Папа не побежал. Он крепко сжимал пистолет, стреляя снова и снова, посылая пули в открытую дверь, где стоял молодой человек в синей кепке. Выстрелы не причиняли ему ни малейшего вреда.

А потом, очень медленно, он повернулся лицом к отцу.

Глава 24

Риксон крепко схватил меня за руку:

— Надо быть осторожнее, Нора! — Его подбородок был вызывающе вздернут, ноздри слегка раздулись. — Не всегда безопасно совать нос туда, куда тебя не просят. Возможно, с Патчем такие номера проходят, но к моим шрамам никто не прикоснется!

Он многозначительно изогнул бровь. Желудок у меня буквально завязался в узел, такой тугой, что я практически согнулась пополам.

— Я видела, как умер мой отец! — выпалила я, оцепенев от ужаса.

— Ты видела убийцу? — Риксон тряхнул меня за руку, чтобы вернуть к реальности.

— Я видела Патча… со спины, — выдохнула я. — Он был в своей бейсболке.

Он кивнул, как бы соглашаясь, что увиденное мной нельзя изменить.

— Он не хотел скрывать от тебя правду. Но понимал, что если расскажет, то потеряет тебя. Это случилось до того, как вы познакомились.

— Мне все равно, когда это случилось, — сказала я пронзительным и дрожащим голосом. — Он должен ответить перед судом.

— Ты не можешь заставить его предстать перед судом. Это же Патч! Ты действительно думаешь, что если ты напишешь заявление, Патч позволит копам посадить себя за решетку?

Нет, я так не думала.

Полиция для Патча ничего не значила. Только архангелам было под силу остановить его.

— Я только одного не понимаю. В твоем воспоминании было три человека. Мой отец, Патч и Хэнк Миллар. И они все трое видели то, что произошло. Но почему… почему я видела это в твоем воспоминании?

Риксон ничего не ответил, но губы его крепко сжались.

У меня в голове зрела новая мысль. Чудовищная правда начинала открываться мне. Вся моя уверенность в том, что я знаю убийцу своего отца, испарилась. Я видела убийцу со спины и решила, что это Патч из-за его кепки. Но чем дольше я копалась в памяти, тем больше убеждалась, что убийца был слишком долговязым для Патча, что плечи его были слишком угловатыми. На самом деле убийца выглядел куда более похожим на…

— Ты убил его, — прошептала я. — Это был ты. Ты надел кепку Патча! — Шок моментально сменился отвращением и ледяным ужасом. — Ты убил моего отца.

В глазах Риксона теперь не было ни следа сочувствия или теплоты.

— Что ж, довольно неловкая ситуация.

— Ты был в кепке Патча той ночью. Ты взял ее специально, не так ли? Ты не мог убить моего отца, не притворившись кем-то другим. Ты не мог сделать этого, не обеспечив себе алиби. — Вот сейчас мне пригодилось то, что я помнила из курса психологии на первом курсе старшей школы. — Нет. Погоди! Все не так. Ты притворился Патчем, потому что хотел быть им! Ты завидуешь ему. Все именно так, не правда ли? Ты хотел быть таким, как он, быть…

Риксон схватил меня за лицо, заставляя замолчать:

— Заткнись!

Я отступила назад. Было больно там, где его руки касались моего лица. Мне хотелось броситься на него, сделать ему больно, расцарапать физиономию или бить ногами в живот, но я знала, что должна сохранять спокойствие. Мне нужно было все выяснить. Я начинала думать, что Риксон привел меня в туннели не для того, чтобы помочь сбежать. Хуже того, он никогда не собирался выводить меня наверх.

— Завидую ему? — жестко сказал он. — Конечно, я ему завидую. Ведь это не он идет прямой дорогой в ад. Мы были в этом дерьме вместе, а теперь он выбрался и вернул себе крылья, — он окинул меня взглядом, в котором сквозило отвращение. — И все из-за тебя.

Я покачала головой, не давая себя обмануть.

— Ты убил моего отца раньше, чем вообще со мной познакомился!

Он рассмеялся, но в его смехе не было веселья.

— Я знал, что ты существуешь, и искал тебя.

— Зачем?

Риксон вынул пистолет из-под рубашки и махнул им в глубь комнаты смеха.

— Иди дальше.

— Куда мы идем?

Он не ответил.

— Полиция уже близко.

— К черту полицию, — сказал Риксон. — Я закончу прежде, чем они сюда доберутся.

Закончит?

«Успокойся, — сказала я себе. — Тише».

— Ты убьешь меня теперь, когда я узнала правду? Когда я узнала, что ты убил моего отца?

— Харрисон Грей не был твоим отцом.

Я открыла рот, чтобы протестовать, но… Вдруг перед моим мысленным взором появилась Марси, стоявшая на своем переднем дворе. Она говорила, что Хэнк Миллар может быть моим отцом. Я почувствовала, как меня словно придавило тяжелой каменной плитой. Так что, Марси говорила правду? Шестнадцать лет я не знала правды о своей семье? Я подумала, знал ли об этом мой отец, мой настоящий отец. Харрисон Грей. Человек, который вырастил меня и любил меня. Не биологический отец, который меня бросил. Не Хэнк Миллар, который мог убираться к черту.

— Твой отец — нефилим по имени Барнабас, — продолжал Риксон. — В последнее время он называет себя Хэнк Миллар.

Нет.

Я отступила в сторону. Голова у меня шла кругом. Сон! Сон Патча. Это было настоящее воспоминание. Он не лгал. Барнабас — Хэнк Миллар — был нефилимом.

И он был моим отцом.

Мой мир с грохотом и треском рушился, но я заставила себя сосредоточиться. Лихорадочно роясь в памяти, я пыталась понять, где раньше слышала это имя — Барнабас. Я никак не могла вспомнить, но знала, что слышу его не в первый раз. Оно было слишком необычным, чтобы не запомниться. Барнабас, Барнабас, Барнабас…

Я попыталась связать концы с концами. Почему Риксон рассказывает мне это? Откуда он знает о моем биологическом отце? Какое ему до всего этого дело? А потом поняла. Однажды, дотронувшись до шрамов Патча и отправившись в его воспоминания, я услышала его разговор о своем вассале-нефилиме, Чонси Ланже. Он упоминал вассала Риксона, Барнабаса…

— Нет, — прошептала я, слово выскользнуло само.

— О да.

Мне отчаянно хотелось убежать, но ноги одеревенели и отказывались повиноваться.

— Когда твоя мать забеременела от Хэнка, он уже достаточно знал о Книге Эноха и понимал, что я приду искать ребенка, особенно если это будет девочка. Поэтому он сделал единственно возможное — спрятал девочку. Тебя. Когда Хэнк сказал своему другу Харрисону Грею, что твоя мать в опасности, тот согласился жениться на ней и притвориться, что ты его дочь.

Нет, нет, нет.

— Но… я потомок Чонси! С отцовской стороны. Со стороны Харрисона Грея. У меня на запястье есть отметина, подтверждающая это!

— Да, есть. Много веков назад Чонси развлекался с наив-ной фермерской дочкой. У нее родился сын. В этом мальчике не было ничего особенного, не было ничего особенного и в его сыновьях, и в сыновьях сыновей… И так много поколений, пока один из его потомков не переспал с женщиной вне брака. Он внес благородную нефилимскую кровь своего предка, герцога Лангийского, в другой род. Род, который впоследствии произвел на свет Барнабаса. Или Хэнка, как он предпочитает называть себя в последнее время, — Риксон сделал нетерпеливый жест, призывавший меня сложить два и два.

Я это уже сделала.

— Значит, и в Харрисоне, и в Хэнке была кровь Чонси, — сказала я.

И Хэнк, чистокровный нефилим в первом поколении, был бессмертен. А мой отец, нефилимская кровь которого за многие века была сильно разбавлена человеческой, как и моя, бессмертным не был. Хэнк, человек, которого я едва знала, а уважала и того меньше, мог жить вечно.